Разговорить для газеты Валентина Петровича Добрынина оказалось не так легко. «Я совсем не тот, про кого нужно писать, – заявил он. – Не скромно это». Выслушав мои аргументы, всё-таки согласился на беседу.
Валентина Петровича я знаю не первый год. В последнее время чаще всего встречаемся с ним в нашем шенкурском храме. Уже более восьми лет Добрынин помогает в алтаре, читает на службах непростую книгу на церковно-славянском языке «Апостол». На общих (до пандемии) трапезах всегда берёт слово, чтобы поблагодарить и батюшку, и прихожан, взбодрить и развеселить нас, унылых и обременённых.
«Этот мужчина очень добрый», – сказала моя дочь, когда мы вместе с большой компанией шенкурян ездили в паломничество на Соловки. Мнение человека с не замыленным от частого общения взглядом показалось мне ценным.
Корни
Его род по материнской линии Жариновых идёт из деревни Сергеево, что в верховьях речки Почи, там жили прадед и прапрадед. Прадеду Александру Евдокимовичу Бог послал пять дочерей и двух сыновей. Только выучившись на кузнеца, крестьянин смог обеспечить безбедное будущее своему роду. На ярмарке его дочь Анну Александровну Жаринову заприметил дед Добрынина – Михаил Осипович.
– Отец моего деда Осип Ефремович был родом с Литвиново, – поясняет Валентин Петрович. – Трудился бухгалтером, семью из-за работы возил с места на место по России. Всех пятерых детей постарался выучить в гимназии. После революции семья вернулась из Питера в Шенкурский район. Дед Михаил Осипович был грамотный. Ему Советская власть даже доверила заведовать районным архивом. После свадьбы свою жену Анну он увёз в деревню Наволок, что за деревней Заборье. Раньше в том месте была переправа. Когда в 1919 году играли свадьбу, к ним в дом даже приходили англичане-интервенты.
«Ощущение рая связано с детским садом в Саратове. Там было очень много цветов, и они благоухали. Тогда, видимо, требовали, чтобы были цветы на территории. Смерть Сталина я встретил в садике в 1953 году. Хорошо помню этот момент. Мы сидим на стульчиках, портрет Сталина висит на священном месте, оно всё украшено цветами. Все взрослые какие-то очень суровые. Играет траурная музыка. А мы сидим, на портрет Сталина смотрим и ничего не понимаем. Нам хорошо».
Первенцем в семье Добрыниных стала мама нашего героя Анастасия Михайловна. Потом ещё родились три девочки. Волевой характер бабушки Анны помог ей избежать вступления в коммуну. Семья переехала на Усть-Почу, жили натуральным хозяйством. Когда глава семьи умер от туберкулёза, старшей Насте было пятнадцать лет. Сенокосными угодьями разрешали пользоваться только членам колхозов, а Анна в колхоз так и не вступила.
– Однако мир не без добрых людей. Бабушку пригласили на работу в сплавучасток, – говорит В.П. Добрынин. – Девочки были под присмотром, а Анастасию взяла с собой в Архангельск сестра бабушки тётя Фаина. Вместе с мужем она поехала работать на лесозавод. Моя мама поступила на рабфак, совмещала работу и учёбу, окончила лесотехнический институт и в 1944 году получила распределение в Саратов. Вскоре познакомилась с мужчиной, семья не состоялась, но я был рождён и выращен там до армии.
До Шенкурска
У каждого, кто приехал и остался на шенкурской земле, есть свои воспоминания о жизни «до».
– Материально жилось непросто. Мама работала инженером-технологом на лесоперерабатывающем комбинате, – вспоминает Валентин Добрынин. – Жили в коммунальной квартире, с соседями повезло, мы были как одна большая семья. Я увлекался музыкой, с пятого класса освоил нотную грамоту. Два года занимался в музыкальной школе, даже играл в духовом оркестре на трубе. В Саратовском строительном техникуме учился без троек, иначе не было бы стипендии.
Хотя Валентин мечтал о службе в морфлоте, в армию ему предложили труд по специальности. Отслужил три года прорабом в стройбате, возводил прирельсовые склады и пятиэтажки в Оренбургской области. В 1969 году вернулся из армии с представлениями, что на гражданке порядка в строительной отрасли будет больше. Трудился в крупных СМУ (строительно-монтажных управлениях), входивших в тресты Россельхозстрой и Химтяжстрой.
– Рабочее место есть, казалось бы – радуйся, но настольно суровые условия работы были у управленцев-строителей в семидесятые годы, что это сопоставимо только с работой в сельском хозяйстве, – признаётся Валентин Петрович. – Огромные цеха шарикоподшипникового завода строили, завод зубострогальных станков. Зарплата хорошая, рабочий день по десять-двенадцать часов и никакой личной жизни.
Решив завязать со строительной отраслью, Валентин Добрынин отправился в Сибирь. Завербовался он на лесоперевалочную базу в Красноярский край как раз в то место, где Ангара впадает в Енисей. Ехал вперёд с фотоаппаратом, снимал красивые пейзажи, а вернулся уже через месяц и то благодаря помощи прокурора.
– Там ведь вокруг лагеря для уголовников, после отбывания срока они селятся недалеко от мест заключения, – рассказывает собеседник. – А мы с ребятами приехали такие одуванчики. Хорошо, что армия за плечами. Так-то меня голыми руками не возьмёшь. Но каждый день нож за пазухой держать, чтобы защищаться в общежитии, тоже не хотелось. Особенно в конце месяца, когда зарплата. Расторгнуть договор с работодателем помог работник прокуратуры. Так я благополучно вернулся домой, а мог бы и погибнуть.
На родину мамы
В Шенкурске до переезда сюда на постоянное место жительства Валентина Петрович бывал раз пять.
– Ездили летом к бабушке, для меня это был какой-то благословенный край, даже рай какой-то, – характеризует он свои впечатления. – Здесь жили наши родственники, мы были рады друг другу. После одного из визитов, я решил остаться в Шенкурске навсегда. Когда ещё служил в армии в Соль-Илецке, вкусил всю прелесть жизни в небольшом городке. Здесь всё по-другому, никакой суеты, в любое место можно дойти за пятнадцать-двадцать минут, да и не так голодно, как в Саратове.
Комсомольца Добрынина, 23 лет от роду, взяли инженером-строителем в управление сельского хозяйства, поработал он и прорабом в МПМК. Строительство в те годы велось активно. На селе возводились скотные дворы, Дома культуры, мастерские, гаражи. Жизнь кипела. С одной стороны, работа нравилась, а с другой, огорчал узкий кругозор ровесников, их приземлённость.
– А мне всё было интересно: классическая музыка и поэзия, книги и театр, – признаётся собеседник. – Начал заниматься в фольклорном хоре у Надежды Григорьевны Смирновой. В какой-то момент понял, что меня вовсе не строительство интересует, а что-то более глубокое, имеющее отношение к душе и долгу гражданина. Тогда я стал принимать участие в постановках самодеятельного театра, нашёл свою вторую половинку. В 1976 году мы поженились, а я решил сменить профессию и подал документы на подготовительные курсы в Ленинградский (в то время) институт культуры. Я искренне верил в то, что могу помочь людям стать интересными и счастливыми. Кончено, это утопия.
Работа в культуре
Не зря Валентин Петрович так стремился в Шенкурск. И его избранница, уроженка Устьянского района, Любовь Николаевна тоже неслучайно оказалась здесь: этот город – родина её родителей. В 1977 году в семье Добрыниных родилась Мария, ещё через два года – Татьяна. В 1980-м году супруги получили новое жильё. На родину переехала из Саратова мама. А для нашего героя Шенкурск стал трамплином, возможностью получить ещё одно образование. Своей самоотверженностью и любовью жена во всём поддержала мужа и помогла ему осуществить задуманное.
«Меня утешает песня Людмилы Гурченко «Не бойтесь жизнь переменить». Конечно, ради достойной цели. Я ни минуты не жалею о том, что прошёл такой путь. Если бы не учёба в институте культуры, никогда бы не увидел музеев и театров Ленинграда. Мне довелось побывать на концертах Аркадия Райкина, Эдиты Пьехи. Ей я подавал записочку с просьбой исполнить песню «Город детства». Несмотря на то, что первые шаги сделал в Саратове. Мой самый любимый город на земле – Шенкурск».
Если человек хочет учиться, его ничто не остановит: ни косые взгляды знакомых, ни повседневная загруженность. Молодой отец пять лет совмещал работу и заочную учёбу. С сессий обязательно привозил что-нибудь дефицитное из северной столицы. Диплом методиста-организатора культурно-просветительной работы был получен в срок. В городском Доме культуры он отработал ещё три года, однако в 1985 году, когда родился сын Юрий, ушёл из любимой культуры.
– Валентин Петрович, получается, высшее образование Вы получили для себя. Почему не остались работать по профессии?
– Учиться очень нравилось, там всё было интересно. А ушёл потому, что оказался преждевременным специалистом. Тогда что требовалось? – Концерты к красным дням календаря! А мне хотелось рассказывать о классических произведениях, о композиторах, поэтах, художниках, педагогах, людях труда, причём с использованием выразительных, в том числе технических средств. На подготовку требовалось время, а ты – один в разных лицах. То, что хотелось сделать, не получалось на высоком уровне, а то, что не очень нравилось, занимало практически всё рабочее время. Удовлетворение от работы исчезло.
С открытым забралом
Валентин Добрынин искренне сокрушается по поводу того, что в его трудовой книжке далеко не одна единственная запись о приёме на работу. Главное, что эта работа у главы семьи была, что дети были выращены, не смотря на то, что начинались не самые лучшие годы перехода экономики на другие рельсы.
В культуру он ещё возвращался, полтора года воплощал в жизнь свои задумки в сельском клубе д. Шипуновской, а потом вернулся всё же к знакомым с юности строительным делам. Работал в межколхозстрое, в фирме «Контакт», в дорожном участке, в проектно-сметной группе, в службе заказчика. Попутно преподавал технологию строительного производства, черчение и автоматизацию в СПТУ №44.
– Работать с ребятами нравилось? Может, нужно было податься в учителя? – интересуюсь у Валентина Петровича.
– Нравилось, всегда находил с ними общий язык. Что касается профессии, то теперешним умом мне следовало не в институт культуры идти, а в духовную семинарию. Пойти по духовной стезе я не мог, так как в ту пору мы ещё научный атеизм изучали. У меня ведь бабушка Анна Александровна верующая была. Много чего рассказывала о прежней жизни, а мы только её жалели, как тёмного человека. Товарищ Ленин и товарищ Сталин, а вернее их пропагандисты, поработали с нами на совесть.
Пластинка с колоколами
Сколько людей – столько Богу путей. По словам В.П. Добрынина, о вечном он всерьёз задумался после событий 90-х годов. Было в его жизни увлечение так называемыми демократическими идеями, было предвкушение, что сейчас всё изменится в лучшую сторону, что справедливость восторжествует. Таинство Крещения наш герой принял в 1997 году у отца Виталия Белицкого. Говорит, что во многом понять основы веры помогли беседы, которые священник проводил для всех желающих в библиотеке. Хотя семечко веры упало намного раньше.
– В далеком 1974 году в Шенкурск приехал лектор, – рассказывает Валентин Петрович. – Не помню, о чём была лекция, но лектор коснулся темы колокольных звонов, которые звучали в России. На мой вопрос, где можно послушать колокола, пояснил, что в некоторых храмах бывают службы, там и можно послушать, а также на пластинках. Вечером мы с моим двоюродным братом Павлом Васильевичем Овчинниковым (он тогда был первым секретарём райкома ВЛКСМ и звался между нами Павлом II) решили продолжить общение с лектором в ресторане, а наутро нас вызывает к себе Павел I – секретарь по идеологии райкома КПСС Павел Васильевич Михайлов. Как же нам досталось за неправильные вопросы об «опиуме для народа»! Конечно, в тот раз я на импульсе спросил у лектора про колокола, но душа отзывалась и раньше. Иногда в советских кинофильмах звучали церковные песнопения и колокола. Всё это трогало душу. Кстати, пластинку с колокольными звонами я всё-таки приобрёл.
С Богом и без Него
Как сам Валентин Петрович признаётся, ему всю жизнь везло.
– Чудом я трижды избежал смерти, – считает он. – Мне досталась прекрасная и единственная жена. И хоть мы жили небогато, но счастливо. Оглядываясь назад и размышляя о прожитой жизни с позиции православного христианина, я уверен, что за всё это везение мы обязаны нашим верующим бабушкам и прабабушкам, их непрестанным молитвам за нас, за наши семьи. Все мои братья и сёстры вступили в браки единожды.
Сколько людей – столько Богу путей. Житель Шенкурска Валентин Петрович Добрынин о вечном всерьёз задумался после событий 90-х годов. Таинство Крещения наш герой принял в 1997 году. Больше пяти десятилетий Добрынин ведёт для себя дневниковые записи.
Наблюдая за сегодняшним падением нравов, соглашаюсь с мнением, согласно которому дети, воспитанные в безбожии, не бывают счастливыми. Богатыми, может быть, бывают, а счастливыми – нет. Только от безбожия мы так легко перенимаем от цивилизованного Запада такие «ценности» как свободные отношения, пробные браки, наркоманию, аборты и многое другое, о чём и говорить неприлично. С позиции своего возраста, образования и жизненного опыта заявляю, что альтернативы Русской Православной Церкви по силе противостояния падению нравов у нас нет. Сегодня наши союзники в битве за будущее России – только мусульмане.
По дороге жизни
О многом поговорили мы с Валентином Петровичем в тот день. Пришли к единодушному выводу, что свою душу другому человеку не вставишь. С поисками справедливости в этом бренном мире пора заканчивать. Трое детей и семеро внуков – отличный повод не только для переживаний, но и для радости. А в огромном информационном мире всегда можно отыскать музыку, книгу, занятие и даже телепередачу по душе.
– Дома играю на гармошке, – сообщает В.П. Добрынин.– Осваиваю потихоньку баян. Надо было раньше осваивать, но только сейчас руки дошли. Добрался, наконец, до чтения книг Достоевского и Лескова. «Братьев Карамазовых» надо было раньше прочитать. Не в школе, конечно, а в тридцать-сорок лет.
А ещё у Валентина Петровича есть давняя привычка вести дневник. Впервые с дневниками Михаила Пришвина он познакомился в газете «Комсомольская правда», когда ещё служил в армии. Решил взять на вооружение этот добрый пример. С той поры все значимые события и впечатления своей жизни Добрынин записывает. За эти годы у него сформировался архив из трёх общих тетрадей. Спустя годы такие заметки-зарубки из прошлого становятся по-настоящему бесценными. Что там ждёт впереди, скоро узнаем, а пока путь продолжается. Путь к самому себе – самый главный путь.
Светлана Соболева.
